Читаем без скачивания Сказки при луне. Половина моей души - Елизавета Порфирова

Сережа в ответ на вопрос Лады пожал плечами. Девушка нахмурилась, но спрашивать перестала. Она положила руку на плечо Алисы и тихо, но так, чтобы та услышала, сказала:

– Не переживай. Все будет хорошо.

– Все чертовски плохо, – глухо отозвалась Алиса, – Я, видите ли, потеряла блеск в его глазах. Сдались мне его глаза… Урод.

Лада изумленно взглянула на Сережу, но встретила такой же изумленный взгляд, обращенный в ее сторону.

– Ты говоришь про Никиту? – осторожно спросила она.

Алиса не ответила, но всхлипывать вдруг прекратила.

– Хочешь, я найду его и научу правильно разговаривать? – басом произнес Сережа, сжав свободную руку в кулак и хрустнув пальцами.

Он чувствовал себя неуверенно, обнимая девушку и не понимая, как таким образом ей можно помочь. Ему было проще дать обидчику в глаз или нос, чтобы неповадно было.

– Нет, не трогай его, – произнесла Алиса, поднимая голову, – Пусть его совесть замучает. Если, конечно, она у него есть.

Впрочем, в душе ей очень хотелось, чтобы друг сделал именно так, как предложил.

После этой истории Алиса целый день была сама не своя. В ней не осталось ни капли хорошего настроения. Ей ни с кем не хотелось говорить. Ей никого не хотелось слушать. Даже слова утешения или заботы только злили ее. Так продолжалось до тех пор, пока не закончились уроки и все не разбрелись по домам.

Пройдясь по все такой же светлой и полной надежд весенней улице и наконец переступив порог своей квартиры, девушка вдруг почувствовала необычайный прилив энергии, словно все хорошее настроение разом вернулось к ней. Она поняла, что в ней достаточно сил, чтобы пережить это предательство и счастливо жить дальше. Она будет держаться и ни у кого не попросит больше помощи. И не бросится ни к кому на грудь, рыдая.

– А все-таки хорошо я ему сказала! – произнесла вслух девушка, глядя на себя в зеркало. – Молодец, Алисик! Так и надо! И что ты, собственно, расстроилась? Не достоин он, чтобы такое прелестное личико портило себя слезами! И вообще, никто этого не достоин! Ты сама по себе, – она улыбнулась и потянулась, любуясь собой, – Нечего плакать из-за мужчин. Пусть они по тебе плачут. А ты будь счастлива и свободна!..

Сделав легкий шаг к кровати, она прыгнула на нее животом, ожидая испытать пусть короткое, но такое вдохновляющее ощущение свободного полета. Вот только ни живот, а также ни руки, ни ноги, ни другие части тела, так и не коснулись пышного покрывала. Девушка повисла в воздухе, словно марионетка, подвязанная на ниточках неумелым кукловодом, так же смешно и нелепо дергая руками и ногами.

Ошалев от происходящего, Алиса попыталась успокоиться и мыслить трезво. Медленно двигая руками и ногами, она выровнялась в воздухе, принимая вертикальное положение.

Ей с трудом верилось в то, что произошло. Некоторое время она думала, что сошла с ума: парить в воздухе – да как такое возможно?! Но прошло всего лишь несколько минут, и девушка поняла, что ей это нравится. Она подумала даже, что ей все равно, сошла она с ума или нет, ведь чувствовать себя легкой, невесомой, не обремененной силой тяжести так здорово, что она готова ради этого ощущения даже лишиться рассудка.

Но она не сошла с ума. И очень скоро, быстрее, чем все остальные, сумела принять и понять свой дар. И была по-настоящему счастлива от того, что приобрела его.

Глава 4

Гость, пришедший через окно

Начало октября, 2009 год

Мне не нравилась темнота, окружающая меня. Я не боялась ее, мне она просто не нравилась. Я была словно в лесу, но каком-то глухом, как будто бы находящемся в огромном помещении, куда не проникал никакой свет.

Было так мрачно, что сложно было разглядеть хоть что-нибудь, кроме еще более темных, чем мрак, силуэтов, похожих на стволы высоких сосен. Но это было не единственное, что заставляло меня думать о том, что я нахожусь в лесу. Я слышала крик совы, перекликающийся с далеким волчьим воем.

Я шла, стараясь найти выход. Я точно помнила, что должна бояться всего этого: темноты, одиночества, страшных лесных хищников. Но я не боялась. И сама поражаясь своей смелости, шла вперед, от ствола к стволу.

Ноги были босы, и под ними чувствовалась мягкая трава. Она не шуршала, от нее не исходил ночной холод и влага. Она была похожа на ковер, постеленный кем-то среди стволов в этом странном помещении.

Внезапно я чуть не налетела на преграду, неожиданно выступившую из-за стволов и больше всего похожую на огромный плоский шкаф метра два высотой, накрытый тканью. Я видела эту ткань так четко, как ничто вокруг. Она была такой же темной, как стволы, но на ней можно было разглядеть складки и ворс. Кажется, это был тяжелый бархат.

Мне стало интересно, что же скрывается под этой тканью: может быть, там выход? Одним резким движением я сорвала скрывающий тайну покров и тут же отшатнулась, испугавшись того, что увидела. Это был совсем не шкаф, а огромное зеркало с блестящей черной поверхностью. Именно зеркало, потому что в нем явно отражалась я. Со странной темной кожей и черными волосами, с горящими глазами, но это определенно была я.

Мой образ напугал меня в тысячу раз больше, чем мрачный лес. А когда мое отражение оскалилось, выставляя напоказ белые острые клыки, я совсем запаниковала и попробовала убежать подальше. Но мои ноги запутались в черной ткани, лежавшей на земле, и я упала, больно ударившись локтями о твердую поверхность.

Я открыла глаза и поняла, что лежу на полу. Это уже не лес, и здесь совсем не так мрачно, как было там. Меня окружали темные, но узнаваемые предметы мебели, а из окна слышался далекий, но очень знакомый шум города.

Я дома. И мне приснился кошмар. Видимо, сон был действительно страшным, потому что я впервые за последние пятнадцать лет упала с кровати во сне. Точнее, соскользнула, закрутившись в одеяле.

А теперь еще и что-то теплое и пушистое лижет меня в нос, сопит и поскуливает над ухом.

– Перестань, – попросила я хрипловатым от сна голосом.

Осторожно отведя морду пса от своего лица, я встала. Хелсинг тут же вскарабкался на постель, заняв там все свободное место.

Хел, или Хелсинг, – этой мой пес. Я нашла его в картонной коробке под елкой во дворе перед самым Новым годом. Маленький тявкающий от холода и голода щенок привлек мое внимание. Мне стало жаль малыша, и я взяла его к себе домой, чтобы накормить и согреть. Я накормила и согрела его, да. Заодно и помыла. Очевидно, от радости щенок как заведенный носился по всей квартире, пока не было мамы. Потом мама пришла.

Я слезно упросила ее оставить пса на денек. Потом еще на денек. И еще. И вот уже почти два года этот щенок, давно превратившийся в огромного пса, живет в нашей квартире, скрашивая мое одиночество в то время, когда мама бывает на работе, а папа на службе.

Вздохнув и покачав головой, я встала и подошла к окну, кутаясь в теплое одеяло. На дворе тоже была ночь. Только не такая мрачная, как во сне. На небе, зависнув высоко над домом напротив, светила полная луна, такая далекая и завораживающая. Почти полностью голые ветки деревьев, раскиданных по двору, костляво топорщились, ожидая, когда первый снег укроет их бархатной шубой. Октябрь в этот раз был неуютен и хмур. Он поскупился на солнечные деньки, позволяющие насладиться багрецом и золотом, о которых с такой любовью писал Пушкин в свое время. С самых первых дней октябрь спрятал солнце за тучами и зарядил дождями. Из-за них не успевшие толком пожелтеть листья напитались влагой, потяжелели и быстрее упали на землю.

Впрочем, сегодняшняя ночь обещала привести за собой наконец светлый день. Тучи закрывали небо лишь отчасти, кое-где можно было даже увидеть редкие звезды. Не слышно было стука капель по окнам и подоконникам, к которому за последние недели я уже успела привыкнуть.

Я стояла и смотрела во двор. Хел, полежав немного на кровати, вскочил и подбежал ко мне. Я почесала пса за ухом, радуясь, что рядом кто-то есть. Хелсинг встряхнул головой и высунул язык, часто дыша. Я улыбнулась. Ночь была тихой и спокойной, и меня так манило на улицу.

– Хелсинг, пошли гулять? – спросила я у пса, – Ты ведь меня спасешь, если что?

Словно поняв мои слова, Хелсинг гавкнул. Я действительно могла бы уйти сейчас, если бы у меня хватило совести и смелости, ведь дома, кроме меня, никого не было. Но мне не хватило ни того, ни другого.

Ругая себя за страх, я отправилась в зал, чтобы выйти на балкон. Хела я потянула за собой, чтобы не было страшно одной в темноте, не понимая, как мне удавалось во сне оставаться такой спокойной в мрачном лесу.

Свежий ночной воздух, ворвавшийся в зал, когда я распахнула дверь балкона, взбодрил, и мне показалось, что сегодня я уснуть уже не смогу. Я прислонилась к косяку, Хел сел рядом. Пару минут прошли в полной тишине. Лишь гул редких машин доносился издалека.